Александр Бородай, несмотря на сложную военную обстановку в республике, нашел время рассказать о том, по каким критериям будет  развиваться  экономика  ДНР, как будем искоренять коррупцию и строить социально-ориентированное общество.

– Промышленный комплекс Донбасса отличается своими характерными особенностями. Сложилось ли у вас понимание этих особенностей. И если да, то как Вы рискнули стать премьером в столь сложном промышленном регионе, не говоря уже о столь непростом времени?
Потому и согласился, что непросто. Я являюсь прежде всего кризис-менеджером, поэтому трудности не пугают. Украинскую внутреннюю политику и экономику знаю довольно хорошо по предыдущей работе и понимаю – здесь все покупается и продается просто на корню. Мне могут сказать, что в России то же самое, но это неправда. В Российской Федерации тоже есть олигархи, там тоже есть коррупция, но такого, как на Украине не было никогда, ну, разве что в самое тяжелое время при Ельцине. Уже многие годы ничего похожего в России нет. Есть государственность, есть вертикаль власти. Есть правила игры, которые более или менее соблюдаются.
На Украине никаких правил игры нет. Кто успел, тот и съел.
Тут нужен человек, который не заангажирован, не заинтересован, у которого нет своих частных интересов. У меня здесь нет материальных интересов, я не собираюсь обзаводиться собственностью на Донбассе, «отжимать» шахты или заводы.
Есть еще идеологическая составляющая. Я считаю, что Донбасс, да и значительная часть того, что мы называем Украиной — это составляющие русского мира. Я такой же доброволец, как многие из тех, кто пришел защищать этот край с оружием в руках. Я пришел без оружия, хотя приходилось его брать в руки.
– И у нас брали?
– Да, в аэропорту.
– Вы были в районе аэропорта, когда там были боестолкновения?
– Да.
– Страшно было?
– Да довольно привычно.
– Вы часто ходите с автоматом?
– Я участвовал добровольцем в Приднестровской войне, в первой и второй Чечне, был в Афганистане. Автомат за плечом — привычная тяжесть.
– А для чего было нужно личное участие в аэропорту?
– Я не стремился к личному присутствию ради личного присутствия. Надо было понимать, обстановку и координировать помощь нашим подразделениям.
Я был в аэропорту с самого начала в тот момент, когда наши бойцы туда мирно заходили после договоренности с командирами украинских подразделений. Мы выставили свою охрану, а потом после провокации начались боестолкновения, и я туда вернулся. Затем уехал собрать правительство, провести необходимые действия гражданского характера, например, снять элементы паники. Потом я в аэропорт вернулся во второй половине дня и уже еле уехал оттуда с большим трудом под жестким обстрелом.
– Что сейчас в аэропорту?
– Там некоторое затишье, но снайперы продолжают оставаться. Тела погибших, которые мы пытались все это время вывезти, а сами попытки вывоза обошлись в шесть человеческих жизней, в основном, медиков, пропали. По тем заявлениям, которые делают украинские военные международному Красному Кресту, тел погибших там больше нет, они исчезли.
– Конечно, люди боятся войны, но и экономические вопросы их тоже интересуют. Какие плюсы и минусы Вы видите в сегодняшнем экономическом положении ДНР?
– Любое явление содержит плюсы и минусы. Картина у меня уже сложилась. Я со многими работаю, и уверен, что правильную концепцию выработать сумею.
Регион в основе своей очень богатый. Но в течение многих лет чудовищно обворовывался.
Один мой знакомый, весьма серьезный менеджер, владелец группы предприятий, подчиненным говорил: «Ребята, вы чего воруете из убытков? Воруйте из прибыли!»
Здесь схожая ситуация — очень многие воровали из убытков. Они их фактически создавали, чтобы украсть. На гривну продадут, на 99 попортят. С этой ситуацией надо прежде всего бороться.
– Есть уже наработки по увеличению товарооборота с Россией?
– Все, что здесь было из машиностроения, ориентировано на Россию. Все это можно завести, все это будет реально работать. Как только сойдут проблемы военного характера, все процессы значительно ускорятся.
– А не смущает изношенность основных фондов промышленности Донбасса?
– До некоторой степени, но с этим придется бороться по пути. Готовится помощь России, инвестиции в Донбасс. Экономику можно завести довольно быстро.
– А что будем делать с коррупцией, никто не верит, что ее можно побороть…
– Да, это вещь практически неизживаемая, а существенного снижения добиться возможно.
– Вы знаете метод?
– Да, это очень просто: ввести правила игры и контролировать, чтобы они соблюдались всеми.
Здесь все привыкли правила, законы обходить. Чтобы этого изжить, надо выстроить правоохранительную систему. Для этого во главе ДНР нужны люди, которые коррупцией не занимаются. Рыба, как известно гниет с головы. Поэтому вопрос формирования правительства очень важен.
– Роль личности в истории важна, но и без команды лидеру не обойтись. Как дела обстоят у Вас с командой?
– Опираться буду на местные кадры, какая-то часть специалистов со мной приехала, часть еще приедет.
– Как добровольцы на всесоюзные стройки?
– Да, только стройка пока военная, добровольцев найти не так-то просто. Тем не менее, они находятся, как находятся люди, которые приезжают сюда из патриотических побуждений защищать Донбасс с оружием в руках.
Команда местных специалистов только формируется. Уже определенный круг людей есть, я очень хорошо понимаю, на кого из них можно опереться.
– Вы кого-то можете выделить?
– Прежде всего своего зама Андрея Пургина. Я целиком полагаюсь на вице-премьера. Он отвечает за политическую, отчасти за экономическую составляющие. Он яркий человек идеальной честности.
– Будут ли восстанавливаться на работе прежние чиновники?
– Всем чиновникам будет предложена работа на прежних должностях по принципу разумности и работоспособности.
– Не по лояльности к ДНР?
– С лояльностью все просто. Чиновник подчиняется власти. Если он видит твердую власть, то он ей подчиняется.
– Предусмотрено повышение зарплаты чиновникам как методу борьбы со взятками?
– Маленькая зарплата толкает чиновника к коррупции, но значительно больше – безнаказанность коррупции в высших эшелонах руководства. Это не значит, что мы не будем повышать зарплаты или оптимизировать кадровый состав. Будем делать и то, и другое.
– Очень много у людей ожиданий социально-экономической справедливости. Есть какие-то критерии такого подхода?
– Слово «справедливость» – прекрасное, но обтекаемое. Давайте лучше говорить о социально-ориентированной экономике, республике.
Обычно люди под несправедливостью в этой сфере понимают всевластие олигархов. Справедливость должна регулироваться законами.
– И национализация?
– Мы очень много говорим о национализации. Речь, прежде всего, идет о госсобственности Украины. Она должна перейти ДНР. Если говорить о частной собственности, то национализация должна быть крайней мерой, а вот введение внешнего управления вполне возможно.
Это когда на частное предприятие государство ставит своего управляющего.
Все эти вопросы должны скурпулезно решать юристы.
– Бизнес волнует многие вещи. Один из вопросов: теперь, когда объявлен переход на законодательством РФ, что будет с налоговым законодательством?
– Думаю, 100% – российское. Общая налоговая база облегчит ускорение сотрудничества с российскими предприятиями.
– Также многих волнует вопрос — не получим ли мы в случае неприсоединения к России ситуации с Приднестровьем?
– Нам не грозит экономическая изоляция. В самом крайнем, маловероятном, случае могут быть варианты осуществления экспортных сделок через Россию.
– Немаловажен вопрос с валютой. Какая планируется в ДНР?
– Рубль. Причем переход на него не затянется.
– А что будет с ближайшими социальными выплатами, пенсиями?
– Подождать придется совсем недолго, этот вопрос решается.